Долго ли коротко ли Хавроша прибыла в Сармуль следом за остальными. Многие из наших, когда потребовалось, видимо, захворали срамной болезнью, поэтому в строю и в готовности оборонять деревню осталась только я и Еремейка. Вот вдвоём день сторожим, второй сторожим, третий... и вот на третий вещий сон к Еремею пришёл — образок камлацкий явился да просит: освободи, мол, мой край от злых да чужих. Один, мол, сделан из костей да жил и на воде стоит, а второй — из дерева, да крови жаждет. Ну, мы и насторожились.
И точно, на следующий день деревенские к нам бегут-кричат: чужаки пришли, одного кантака-пастуха вместе с оленями с собой забрали и в лес потащили. Бежим по следам, в снеге выдавленным, мы с Еремейкой, пара кантаков да Тагай. Выходим тайком на полянку, где лагерь вражеский разбит, а там... посредь юрт высится идолище страшный, а под ним пленник лежит. Ну, мы из кустов и бахнули по вражинам.
Сражались не на жизнь, а насмерть: там рубанём, тут стрельнём. Мне, шоб нам проще обороняться от этих дикарёв было, пришлось пару валов заговорами подкурганными поднять. И Еремей на вал вскочил и давай саблей туда-сюда махать, только скальпы вражинские летели. А ещё поди щит у него не простой, а ведунский какой-то — оружие об него да от криков еремейскых ломалось, как старые деревья в ураган. Жаль только, что одного кантака мы в битве потеряли, да пленника не спасли: его вражинский шаман в жертву принёс, узорочьем кровавым покрылся, и давай на нас переть. Мы-то победу всё равно одержали. Одного врага и этого шамана для допросу в плен захватили, идолище сожгли, нежданный скальп забрали, оленей с собой увели. Вот и сказу моему конец, кто прочитал, тот молодец.