Итак, пока Пахом с Ермаком и Новиком по тайге бродили в предыдущей серии, остальная ватага скаталась в острог, забрала всякую рухлядь и поехала впаривать её кантакам. Впарили успешно, наменяли соболей на ржавые мотыги.
Вернувшись с базара, Еремей с Хаврошей встретили Пахома, который рассказал им про таёжные приключения и то, что князь кантаков собрался на большую охоту за ящерами. И то, что платит за хвост по камню драгоценному.
Еремей немедленно возопил "ни слова больше, выдвигаемся", и собрав всех охотников, погрузился на сани и после обеда двинул на кантацкую заимку, решив дожидаться кантаков там. Ведь пока охотники кантацкие соберутся, всех ящеров в округе побьём мы.
Подъехав двумя санями к заимке, Еремей с ватагой разглядели, что в срубе снова горит костер, а значит, занята она, и очень вряд ли кантаками. Решено было врываться приемом заморским, токийский дрифт прозываемым, да стрелять с пищалей. Так и сделали.
Где-то в этот момент оказалось, что в санях под шубами и шкурами еще и Ермак поспать пристроился на свежем воздухе, да так с ватагой на дело и доехал. Ну, вылез, со всеми оборону держать стал.
Въехали во двор заимки, санями двор перегородили, но зверей-крокодилов во дворе не оказалось. Ну, Хавроша на всякий случай нору ящериную словом колдовским завалила, под землей они заголосили сразу, вылезать однако не стали.
Ящеры было вылезли из болота и пытались заимку поджечь, но Еремей всех распугал и костры потушил. Там уже и стемнело.
Ночью ящеры всё под землей шебуршали, но главные события развернулись наверху. Под утро уже Пахом разглядел в лесу искорки малые, и пока приглядывался, кто там огонь жжет, не крокодилы ли поганые опять к стенам лезут, грянул пищальный залп. Благо стрелки в темноте да по морозцу тоже меткостью не отличались, а потому словил Пахом только одну свинцовую, да и ту кольчуга с тулупом сдержали. Но право сказать, по рёбрам дало так, как батька в детстве сапогом не давал.
Пока Еремей спросонья кумекал, откуда у ящеров пищали, стрелки сами голос подали. Оказалось, то мужики повольные, своего искали, ночью украденного с дозора, да на ватагу нашу и погрешили. Но Еремей растолковал, что почем, шкуру ящерову показал, да нору. Стали мужики спешно нору раскапывать, да в темноту лезть побоялись сразу, потому пошли все в лес да по болоту за смолой и рогозом, факелов набрать. И покуда разбрелись все, крокодилы поганые из норы то и повылазили.
Тут Еремей первым в бой и рванул, с ним повольные и Куница. Бой жаркий был, люто секли ящеры всех, пока мужики с пищалями и Пахомом побитым обратно к острогу ковыляли, там уже и повольных двоих насмерть положили, и Куницу потрепали знатно, и Еремея приперли было, насилу щитом отмахивался. Но завидев, что охотники пищали несут, ящеры в лес рванули, только пятки сверкали, и даже простреленый пулею Куницы бежал, будто лесной болван из лубка офеньего заморского.
Но одному крокодилу Еремей пол-хвоста отсёк (попортил же вещь), и тот убежать не успел пораненый, подсек его Пахом кнутом по ногам и мордою злобной в снег повалил. Так что в трофеях не только два хвоста и две шкуры с побитых ящеров, но и живой и шибко злобный болотный абориген.
Разогнав ящеров, полезли повольники в нору, своего искать, Еремей, Ермак и Пахом с ними двинулись, а Хавроша с охотниками остались раненых латать, да крокодила пленного сторожить.
В норе ящериной грязь да темень, да кучи костей поначалу лежали, и все уже было отчаялись, да вдруг нашелся бедовый повольник, живой и даже людоедскими ящерами не понадкусаный. Пахом его на карачки взял да на свет потащил, а Еремей с мужиками дальше по пещерам полазили, и вынесли оттуда мелочи всякой. Мелочь всю повольникам отдали, кроме шкуры с закорючками, Еремей думает, карта какая, да камня большого зеленого драгоценного.
Повольники своих мертвых забрали, да домой двинулись, а как ушли, Хавроша с камнем начала свои ведовские штуки делать, и говорит, через камень этот глазами ящеров смотреть можно. Ну мы на всякий случай ящеру пленному глаза завязали, мало ли у них еще такие камни есть.
А на том порешили дальше кантаков ждать, ящера стеречь, да байки у костра травить, вот я тебе говорю, Викентий, зря ты с нами не пошел, псалмы свои там учишь, кто у тебя в Просторе то экзамены принимать будет, тут и церквы то нет.