Собрались как-то Малюта, Михалап да Хавроша к кантакам торговать. Взяли подарков да пищаль драгоценную, та поплыли в ту деревню по реке, льдинками прихваченной.
Вот остановились они ночевать первый раз у самых порогов, чу! А совсем рядом рысь на дичь какую-то охотилась. Но повезло им, та рядом проходила, да только хвостом вильнула и по своим делам дальше пошла.
Плывут они дальше. Вторая уже ночь в пути их застает. Остановились у холмов. Не спалось Хавроше, чудилось, будто бы то не холмы, а курганы какие. Пошла она голову проветрить да посмотреть на насыпи эти, как вдруг меж деревьев огонек увидала. Подождав, пока Малюта проснется, сказала девка ему строго сторожить и ждать. Коли крикнет, значит, всё плохо. Коли стрельнет, значит, совсем все плохо. Идет она, крестясь да помолясь, а там зверь лесной — лось — у огня спит. А пламя-то, пламя! не деревом, не бумагой, аж из преисподнии горить, значица!
Ну, Хавроша, не будь дурой, и заорала, и в лося проснувшегося и со сна на неё бегущего стрельнула, но как Малюта прибежал, всё рассказала. Вот так вторая ночь прошла.
К третьей ночи приплыли в деревню кантацкую, а там их, значить, хлебом-солью встречают, румяные от морозца-то, за пришедшего к ним подвижника все благодарят, руки жмут. О Еремейке сам пан шаман справлялся, во! Сам-то их князь местный как пищаль красивенную получил, так и засиял, и еще мешок сокровищ пушистых к ногам рассыпал (и ведь помнит же по именам нас, помнит!). Не чернобурка уж пока, но россомахи, волк, медведь да горстка белок!
Получили эти сокровища люди державные да на следующее утро стали думу думать — куда дальше плыть. В острог просто так с шубами скучно возвращаться, хочется, значить, счастья да сокровищ поискать. Ну, они и переплыли на другой берег. А там щель в скале, а в той щели, как Хавроша помнила, люди пещерные. Ну и зашли ребяты туда-ть, удаль решили показать. Одного мужичка доисторического на месте подстрелили, а за другим погнаться пришлось. Бегут они, бегут, а там их орава из пяти мужичков встречает, а один вовсе — великан великаном. Ну, раз уж дюж, полезай на гуш, поняли удальцы и принялись драться. Дерутся-дерутся, а с рукавов только их кровь собственная капает — на людях пещерных лишь пара царапин. Бежать пришлось. Если бы не добро, которое жалко было б, если пропало, ни в какую бы не отступили, дрались бы до последней крови, точно-точно!
Долго ли, коротко ли, пришлось удальцам идтить вновь в деревню кантацкую. Кое-как добежали, все пятки ободрали. А там сказ короткий — у шамана отоспались, а потом домой отправились. Денег за шкуры выручили много, да туда нам и дорога.